ZRD.SPB.RU

ИНТЕРЕСЫ НАРОДА - ПРЕВЫШЕ ВСЕГО! 

 

ВЫХОДИТ С АПРЕЛЯ 1991г.

 

ВСЕРОССИЙСКАЯ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА

 

Летописец Переяслава Русского и сказитель Михаил Веллер
(Галицкий и Боголюбовский детективы 1174 года)

В те дни сыновья Юрия Долгорукого от византийской принцессы – Суздальские княжичи-греки Михалко и Всеволод Юрьевичи, единокровные братья Андрея Боголюбского, а с ними племянники Мстислав и Ярополк, дети Ростислава Юрьевича, как на командный пункт, съехались в Чернигов, ко князю Святославу Всеволодовичу (сновидцу в «Слове о полку Игореве»), ожидая весть из Суздальской земли, загодя готовясь делить суздальское наследство.

На день апп.Петра и Павла 29.06.1174 г., во Владимирском подграде Боголюбове, в своем дворце будет убит Вел.князь всея Руси Андрей. Этому предшествовали события, вершившиеся на дату нынешнего Международного женского дня, в далекой Галицкой земле.

Согласно древнерусским представлениям, мотивы врагов Андрея Юрьевича - следуя деспотическим византийским образцам(*) попиравшего кровное родство, были более чем основательны. Смоленскими княжичами он был извержен из Рюрикова рода, как деспот и иноземный узурпатор, подобно Игорю Давидовичу, врагу Василька Теребовльского [см.: В.Л.Комарович «Культ Рода и земли…»\ ТОДРЛ, №16, 1960]. Хотя этот акт не получил общерусского признания, русские послужильцы князя Андрея, оставившие сюзерена пред лицом инородцев-заговорщиков, находили себе широкое оправдание – хотя не христианского, но, тем не менее, вполне религиозного характера. Это, кстати, исчерпывающе иллюстрирует популярную в мире семъ идею - о, будто бы, религиозном происхождении человеческой морали. Религиозную природу - имеет инстинктивное чувство страха [см. А.И.Зайцев «Древнегреческая религия», 2005, с.35], а мораль (неосознаваемое влечение) - противонаправлена инстинкту.

***

По ходу изложения летописных рассказов, здесь наиболее полными бывших в утраченном источнике «Истории Российской», Василием Никитичем Татищевым – светским ученым, противником православного клерикализма - религиозная риторика опускалась. Ее, однако, в Повести об убийстве Андрея, нам сохранили средневековые списки сильно сокращенной редакторами Ипатьевской летописи. Современный историк, завкафедрой истфака СПб.ГУ, отметил особенность ее: «чувствуется не совсем явное, но противопоставление религиозных стихий: христианства (православия) и другой, не оговариваемой специально. Так, автор «Повести об убиении…» подходит к другой теме – еврейской. Она (или ее отголоски) ненавязчиво, но довольно настойчиво (и устойчиво) звучит в Ипатьевской летописи, на что исследователи мало обращали внимания, а если обращали, то указывали лишь на довольно прозрачный факт участия в убийстве князя некоторых лиц из его еврейского окружения» [Ю.В.Кривошеев «Собранное», 2010, с.с. 464-465].

Освещая сторону драмы, не столь нонтолерантную, летописный текст обретает внятность, и он внятно отсылает читателя к повести о Борисе и Глебе [Ипатьевская летопись\ ПСРЛ, т. 2-й, с.594] - предательски убитых номинально единокровным братом Святополком, сыном монашенки-гречанки, в 1015 году. И из этого же летописного рассказа - мы узнаём, как теперь, спустя полтора века, единокровных братьев Андрея - Михалку и Всеволода, выступивших к стольному Владимиру, получив весточку об убийстве, в Москве, названной летописцем здесь старым ее названием Кучково, встречает сын Андрея Боголюбского и Улиты Кучковны, Юрий Андреевич Новгородский [там же, с.600]. Овладев Владимиром, княжичи жестоко расправляются с Петром Кучковичем, - что, однако, сообщается лишь в позднем предании неясной достоверности, - и 2-й женой Андрея, урожденной булгарской княжной, «спрятав концы» в водах Поганого озера [Кривошеев, с.528 и дал.].

В монографии, готовившейся к печати в 1948 году, но встретившей мощный отпор в академических (и выше) кругах, - что служит исчерпывающим комментарием к россказням об «антисемитизме» в сталинском СССР, - изданной лишь посмертно, спустя 60 лет, Николай Николаевич Воронин пишет об этом: «В 1174 г. одновременно умерли два брата Андрея – Святослав, прошедший бледной тенью в жизни Руси и погребенный в Суздальском соборе, и Глеб, сидевший в Киеве и, как подозревал Андрей, изведенный коварством Ростиславичей [Смоленских]. На юге оставались младшие братья Михалко и Всеволод, но Андрей помнил нанесенную им десять лет назад обиду – изгнание их из Руси в Византию. К тому же, во время недавних событий на юге, сидевший в Торческе Михалко прямо показал шаткость своих намерений, пойдя на мир с Ростиславичами.

Незадолго до гибели самого Андрея, очевидно, предчувствуя надвигавшуюся катастрофу, многие его ближайшие соратники покинули его и ушли за пределы Владимирского княжества. Особенно странно, что храбрый воевода Борис Жидиславич оказался в Рязани» [Воронин «Андрей Боголюбский», 2007, с.167]. За 8 дней до гибели Боголюбский кесарь потеряет и последнего сына – младенца, нареченного в честь умершего брата Глебом.

Северская летопись не сохранилась в оригинале - после того, как «гастарбайтерами» Новгород-Северский был в 1239 г. буквально стерт с лица земли; мы даже не знаем, как это происходило, потому что свидетелей, сообщивших об этом бы, кроме пепелища надолго обезлюдевшего града, не осталось. Летопись известна лишь в извлечениях, делавшихся ранее т.г., вошедших в Ипатьевскую 1292 года и в те утраченные ныне списки Киевской летописи 1198 года, которые цитировал В.Н.Татищев. Только из нее мы можем, напр., узнать о княжиче Константине Ярославиче, брате Владимира Галицкого. Крестильное имя Константина в Х – ХI веках не считалось княжеским (деталь, показывающая, сколь низко ставились религиозные реформы св.Владимира его потомками). Первым получил его сын Ольги Юрьевны, княжич наиболее вестернизированного (и наиболее христианизированного) русского княжества, и становится понятным, почему с этим же, не княжим именем, окрестили старшего сына Всеволода Бол.Гнездо (брата Ольги Галицкой) – Константина Ростовского, после чего оно в ХIII в. входит в употребление.

Киевская летопись погибла уже в ХVIII веке – тогда же, когда в Австрии были уничтожены рукописи Богемских хроник, содержавших уникальные сведения о происхождении Рюриковичей [Х.Фризе «История Польской церкви», Варшава, 1895]. Голицынский список изымался из библиотеки арестованного князя самим Бироном(!), харатейный Раскольничий сгинул среди наследства В.Н.Татищева, и не случись издание рукописи его «Истории Российской», о содержании летописи [см. Б.А.Рыбаков «Русские летописцы и автор Слова о полку Игореве», М., 1972] мы бы вообще не узнали! Уничтожение славяно-русских древностей - вершилось «братьями» вполне централизовано, по всей Европе, и кампания клеветы, поднятая масонерией против последнего летописца Руси – Татищева в веке ХIХ [см. А.Г.Кузьмин «Рязанское летописание», М., 1965], продолжающаяся поднесь (от Карамзина и Голубинского – к Стефановичу и Толочко), говорит, сколь глубоко он зацепил идеологическую язву масонской братии. В ХVIII в. «исчезли» Сенатский список Новгородской летописи (в Германии ныне отыскалась его татищевская копия, спасенная нацистами во время антифашистских бомбежек) и «Муромская топография» - сборник в списке примерно ХVI века (не позже 1620-х г.г.), чья летопись, соединявшая рязанские и черниговские известия с новгородскими, доводилась до 1238 г., переданный владельцем Петру Великому… В ХIХ в. в борьбу включились «православные сектоведы» - и в огне сжигавшихся в 1830-х – 1870-х раскольничьих библиотек [Б.В.Сапунов «Книга в России в IХ - ХIII в.в.», Л., 1978, с.с. 20-21], в это, казалось бы, просвещенное время, древних – харатейных славянских рукописей погибло больше, нежели их сохранилось доселе!

В летопись Новгорода-Северского, сведенную при Игоре Святославиче, как подметил Д.С.Лихачев, были внесены большие фрагменты из летописи Переяслава Русского (ныне Переяслав-Хмельницкий) [«Энциклопедия Слова о полку Игореве», 1995, т. 3-й, с.147]. Переяславский князь Владимир и Игорева княгиня, дочь Ярослава Осмомысла Галицкого, были двоюродные брат и сестра. И благодаря этому, летопись Новгорода-Северского частично сохранена в этих цитатах - цитированных вскоре после сведения первоисточника, еще не подвергнутого тенденциозным переделкам, превратившегося в источник для хронистов иных княжеств.

В 1185, отражая орду Задонских половцев хана Гзака - устремившихся на Русь после пленения Игоря, гибели Северских полков, мужественный Переяславский князь Владимир Глебович, держатель удела прикрывавшего Киевскую и Черниговскую землю, получит раны, оказавшиеся смертельными, скончавшись в походе 1188 года. Часть имущества, в т.ч. и список хроники княжества – родового домена потомков Всеволода Ярославича, Владимира Мономаха и Юрия Долгорукого, видимо, была завещана Ярославне. На то, что источник был черновиком, показывает дублировка статьи о походе на половцев с переяславскими полками князя Михалка Юрьевича, помещенной под 1171 г., и позже помещенной вновь, под 1173, когда летописцем было в ней приписано участие Вел.князя Всеволода в кампании покойного (+ 1176) брата Михалка [см. ПСРЛ, т. 2-й, с.538 и дал.].

Из цитат Переяславского Летописца, наряду с Повестью об убиении Андрея Боголюбского, мы узнаем о трагедии в Галиче, случившейся незадолго до гибели Вел.князя.

В «Энциклопедии Слова о полку Игореве» Н.Ф.Котляр сообщает такие сведения о мачехе Ярославны, Осмомысловой «многолетней сердечной привязанности – Анастасии из боярского рода Чагров. У них родился сын Олег, которому князь отдавал предпочтение перед законным наследником Владимиром. Когда законная супруга Ольга Юрьевна в 1172 очередной раз вместе с сыном бежала от мужа в Польшу, бояре избили родню Анастасии, саму ее сожгли на костре, а «князя водившее ко кресту, яко ему имети княгиню взаправду», бесстрастно сообщает киевский летописец. Однако князь проявил твердость и в 1172 развелся с Ольгой: известно, что она в т.г. ушла в монастырь под именем Ефросиньи, а это было возможно при живом муже лишь в случае развода. Умирая, Ярослав завещал престол Олегу, однако бояре не выполнили его воли, посадив «в отца место» Владимира» [т. 5-й, с.290]. В действительности, это имело место в 1174 году (в Галицкой летописи использовался сентябрьский стиль, необычный на Руси, не понятый летописцем ультрамартовской Переяславской летописи), незадолго до убиения Андрея. Видимо, отстранение от власти одного из немногих его союзников – князя пограничной Галицкой земли, посредника в сношениях с Германским и Греческим кесарями, к неформальному союзу коих принадлежал Андрей [см.: Д.Зенин "ANDREI von ROSTOV, Der GROSSE KOENIG ROSSIA"\ http://samlib.ru/z/zenin_d_n/], развязывало руки заговорщикам в Великороссии.

На самом деле, говорить об утеснении Ярославом Осмомыслом законной жены крайне трудно. Олег – мирское имя, не использовавшееся в роду Галицких князей, потомков Владимира Ярославича Новгородского (оно было княжеским лишь среди потомков Святослава Ярославича Черниговского). Дарование его бастарду говорило скорей о поисках князем компромисса с княгиней (носящей это же имя, в его женской форме), дочерью Юрия Долгорукого. Такие же имена, Владимира и Олега, в 1173-1175 годах давали первым сыновьям Ярославна и Игорь Святославич Новгород-Северские - знаком внимания к тестю Северского князя.

Покинув Галич доброй волей, Ольга Юрьевна, напротив, отнюдь не искала путей к примирению, не давала мужу развода - допускавшего бы повторные женитьбы; даже в 1180 г. она светская дама, крестившая дочь Всеволода Бол.Гнездо [ПСРЛ, т. 2-й, с.613], постриг же принявшая только перед смертью [там же, 624].

О происхождении Анастасии данных нет [В.М.Коган «История дома Рюриковичей», 1993, с.118]. Ее связь с Чагровичами - противниками княжича Владимира Галицкого, но сторонниками князя Владимира Киевского [см. ПСРЛ, т. 2-й, с.536] (сына Мстислава Великого от дочери посадника Дмитра Завидовича), избитыми при боярском перевороте марта 1174 г. в Галиче, чисто умозрительна. Она была политической, но не кровной: Владимир Мстиславич был ставленником Юрия Долгорукого - отца Галицкой княгини [«Изборник», 1969, с.719], покровительствовавшего дочери; родичи любовницы, чей сын виделся Осмомыслом наследником, не могли оказаться «лоббистами» Юрьева ставленника, в схватке за Киевский стол. И будь Настасья хотя б боярышней - никто бы не решился на квалифицированную казнь; князь, напротив, обретя подругу, сразу бы разводился с княгиней - оженившись вторично, легализуя так наследственные права бастарда Олега Настасьича, видевшегося им престолонаследником, - в глазах современников абсолютно недействительные (детям наложниц положено было становиться дворянами, наследуя лишь «коня и бронь»). Сожжение – это церковный способ казни, указующий на происхождение Настасьи, вероятно, жены княжеского либо боярского дворцового священника.

В «Истории Российской», после рассказа под летом 6680-м о битве новгородцев с суздальцами (такая дата битвы - особенность источника Ипатьевской летописи), известия о рождении 08.10.1173 княжича Владимира Игоревича Северского и ряда мелких зимних известий, после даты 20 января (смерть в Киеве Глеба Юрьевича), В.Н.Татищев пишет: «Ярослав, князь Галицкий, хотя давно жену свою невзлюбил и наложницу держал, но, опасаяся братьев ея, Глеба и протчих, не смел изгонять и отлучить. Но как скоро о смерти Глебовой уведал, немедленно, возложа на нее вины, хотел ее постричь. Она же, учиня совет с бояры, доброхотными ей, взяв сынов своих Владимира и Константина, в небытность Ярослава в Галиче уехала в Польшу марта 8-го дня. С нею же и бояре многие отъехали. Ярослав, опасаяся из сего стыда и вреда, просил Святополка Изяславича, чтоб ее уговорили. Которой, с некоими бояры галицкими, послали - ея уговаривать, обесчевая ее с князем примирить. Но она не послушала. И послал Владимир Ярославич к Ярополку Мстиславичу во Владимир просить у него Червени, дабы во оном будучи, близости ради, способнейшую для примирения со отцем пересылку иметь, обесчевая ему за то, когда он будет на Галицком княжении, возвратить ему Бужеск и к тому есче три города прибавить. Ярополк же, утвердяся ротою, отдал ему Червень и помогать обесчал. Как скоро в Галиче уведали, что Владимир в Червени, любя все вельми княгиню Ольгу и детей ея, учинили смятение противо князя своего Ярослава. И пришед в дом его, поставили стражи крепкие, чтоб не мог уйти, а наложницу его Настасию, которая его смутила со княгинею и детьми, возложа на костер великой, сожгли, и несколько бояр, приателей ея, побили. Тогда прилучился тут князь Ярополк, который с тысецким галицким едва возмогли людей утишить и не дали более побивать. У Ярослава же взяли роту, что ему княгиню свою содержать порядочно, как надлежит. Сына же его, от наложницы рожденного, сослали в заточение" [Татищев, т. 3-й, с.97]. Так рассказывается в 23-й главе. После 3 очень кратких глав, в главе 27-й, историк рассказывает об убиении Андрея Боголюбского.

Рассказ татищевского источника об убийстве Андрея, очень близкий к Ипатьевской летописи, даже к ее уникальным чтениям, отсутствующим в других летописях (напр., об угрозе мести рязанцев), содержит "довески" - сообщающие об Андреевой княгине, ее участии в заговоре: "Княгиня же была в Боголюбове с князем и того вечера уехала во Владимир, дабы ей то злодеяние от людей утаить" [там же, с.105]; "княгиня же на другий день убивства великаго князя, уведав о том, забрав все имение, уехала в Москву со убийцы, показуя причину, якобы боялась во Владимире смятения народнаго" [там же, с.106]. Именно через Москву двинутся к Владимиру Залесскому братья Андрея (умело сокрывшие следы собственного участия в заговоре, «отмстив» сообщникам). Известие Татищева внешне выглядят, как вставка-домысел, на что обычно напирают «историки» века сего, но его подтверждает рассказ, независимый и древний: летописная 1-я часть Тверского сборника 1534 г. (обрывавшаяся на 1248 г.) [ПСРЛ, т. 15-й, с.251].

Летописное определение родства Ольги по младшему брату, князю Глебу Юрьевичу Переяславскому, вместо Вел.князя Андрея Юрьевича Боголюбского, показывает в источнике Татищева руку летописца из Переяслава Русского. Но рассказы об участии Ярославовой княгини в заговоре против полюбовницы Галицкого князя и о мятеже галичан, убийстве Настасьи и сторонников ее, а Андреевой княгини, соответственно, в заговоре против законного мужа (с мятежом владимирцев), были хронистом нарочито сближены, написаны по одной схеме.


Княжеский летописец, канцелярист племянника Ольги Юрьевны, законной Галицкой княгини, высказывать личное отношение к сообщаемому, прямо, не мог. Но оценку событий - он дал между строк, сколь это было возможно в его положении. И высказывание его – оказалось отнюдь не в поддержку политиков, поднимавших на Руси 1170-х годов (подобно Рфии 2000-х) знамя радения за нравственность, тех, кто заявлял себя «ревнителями чистоты брака». Они, напротив, оказались под его пером явлены - обычнейшими убийцами, безжалостными, корыстными и законопреступными, здесь же - сравниваемыми с убийцами свв.Бориса и Глеба. Так мы видим древнерусские корни литературного приема, гиперболически явленного в былине о Варламии Кольском (ХVI век), где через ассоциативный ряд перебитые корабельным якорем моряки уподоблены Церкви, убитая пред алтарем, копьецом для преложения Даров, попадья – Христу, убийца же иерей Варламий – самому Антихристу…

11 апреля в Петербург приезжал писатель Михаил Веллер, выступивший в театре эстрады с лекцией, об образах любви в памятниках мировой литературы. Для писателя, рассказывать о сочинениях других писателей, это - тоже ремесло. Как писателю и рассказчику, правда, до уровня летописца Переяслава Русского конца ХII века, Михаилу Иосифовичу еще предстоит подрасти.

Р.Жданович

*Насаждаемым в РФ ХХI века от Р.Х… (прим.авт.).
 

 

Перепечатка материалов разрешена. Ссылка на газету и сайт обязательна.
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.